Коптилки мигающий пламень.
Мы с Диккенсом в доме одни.
Во мраке горят перед нами
больших ожиданий огни.

О, молодость бедного Пипа,
как тянется к счастью она!
...А в доме ни звука, ни скрипа.
Угрюмо и тихо. Война.

Давно ль в этом доме, давно ли
звучали светло голоса?
Но я не ослепла от боли.
Я вижу вдали паруса.

Моя золотая свобода,
тебя не задушат тоской.
...Конец сорок первого года.
Фашисты стоят под Москвой.

Раскаты недальнего боя.
Больших ожиданий полет.
Петрищевской площадью Зоя
на раннюю гибель идет.

Ее не спасти нам от пытки,
воды не подать, не помочь...
Вокруг полыхают зенитки.
Глухая осадная ночь.

Зловещие контуры зданий.
Ни щелки, ни проблеска нет.
И только больших ожиданий
сердца согревающий свет.

Любовь моя горькая, где ты?
Вернись на мгновение в стих.
Уже я теряю приметы
оборванных нитей твоих.

Но памятью первых свиданий
светлеет жестокий конец.
Зарницы больших ожиданий!
Пленительный трепет сердец!

Какой бы нам жребий ни выпал,
какие б ни грянули дни...
О, молодость бедного Пипа!
Больших ожиданий огни!

Все горше, обидней, иначе,
навыворот, наоборот!
Но рвется упрямо к удаче
больших ожиданий полет.

Как сходны с невзгодой невзгода
в таинственной доле людской.
...Конец сорок первого года.
Фашисты стоят под Москвой.

Но в пору жестоких страданий
является людям всегда
великих больших ожиданий
знакомая с детства звезда.

Отрадны борьба и лишенья
пути, устремленного к ней.
И даже большие свершенья
больших ожиданий бледней.